«Ночная ведьма» Надежда Попова, герой Советского Союза. Юбилей "ночной ведьмы" Надежда Попова и Семён Харламов: два Героя в одной семье

Надежда (Анастасия) Васильевна Попова (27 декабря 1921 года - 6 июля 2013 года) - участница Великой Отечественной войны, заместитель командира эскадрильи 46-го гвардейского женского полка ночных бомбардировщиков 4-й Воздушной армии 2-го Белорусского фронта, Герой Советского Союза (1945), гвардии полковник в отставке.

Биография

Родилась в семье рабочего 17 декабря 1921 года в деревне Шабановка, Ливенский уезд Орловской губернии (сейчас Должанский район, Орловская область).

В 1936 году, по завершении учёбы в средней школе города Сталино (ныне Донецк, Украина) поступила в аэроклуб, который окончила в 1937 году, и была оставлена в нём для дальнейшего обучения на инструктора.

В 1939 году, приехала в Москву с тем, чтобы стать военным лётчиком, где познакомилась с легендарной лётчицей Героем Советского Союза Полиной Осипенко, которая посодействовала тому, чтобы Надежду Попову направили в Херсонскую авиационную школу ОСОАВИАХИМа. Окончив которую, в 1940 году продолжила обучение в Донецком военном авиационном училище и получила диплом лётчика-штурмана. Проходя службу в качестве инструктора аэроклуба подготовила 2 группы лётчиков - по 15 человек.

С началом Великой Отечественной войны инструктор первичного обучения военного авиационного училища Надежда Попова эвакуировалась с учебным заведением в город Каттакурган Самаркандской области Узбекистана, где готовила лётчиков-истребителей для фронтовой авиации, и писала рапорты об отправке на фронт.

Узнав, что в Москве формируется женская авиационная часть, она послала телеграмму в Центральный Комитет Всесоюзного Ленинского Коммунистического Союза Молодёжи. Её вызвали в столицу, приняв в «группу 122», которую набирала Герой Советского Союза Марина Раскова. Из Москвы девушек направили в город Энгельс Саратовской области, где Раскова формировала три женских авиаполка: истребительный, пикирующих бомбардировщиков и ночных бомбардировщиков. Надежда Попова попросилась в полк легкомоторных ночных бомбардировщиков.

В мае 1942 года, по завершении сокращённой программы обучения, старшина Попова в составе 588-го бомбардировочного ночного женского авиационного полка вылетела на фронт. Командир звена Попова водила звено на ночные бомбометания в район Таганрога, Ростова-на-Дону. Часто вылетала на дневную разведку. Была сбита, горела.

В период боёв на Северном Кавказе звено Поповой вылетало на боевые задания по нескольку раз за ночь. Мастерски маневрируя, уходили от прожекторов и зениток, бомбили переправы на Тереке и Сунже. За образцовое выполнение заданий лейтенант Попова была награждена первым орденом Красного Знамени.

Женские экипажи ночных бомбардировщиков По-2, противник называл «ночными ведьмами» (нем. Nachthexen). Отмечая боевые заслуги советских лётчиц, зимой 1943 года, в разгар боёв на Кубани, 588-му полку было присвоено звание гвардейского.

Лётчицы, теперь уже 46-го гвардейского женского полка ночных бомбардировщиков воевали на Украине, в Крыму, Белоруссии, Польше и на территории гитлеровской Германии.

В 1944 году Н. Попова стала членом ВКП(б)/КПСС.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 февраля 1945 года заместителю командира эскадрильи гвардии старшему лейтенанту Поповой Надежде (Анастасии) Васильевне «за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство» было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 4858). Тем же указом звание Героя Советского Союза было присвоено и её будущему мужу - гвардии старшему лейтенанту Харламову Семёну Ильичу.

В общей сложности за годы Великой Отечественной войны совершила 852 боевых вылета. По окончании войны вышла замуж за Героя Советского Союза лётчика-истребителя С. И. Харламова, и до 1952 года проходила службу в Вооружённых Силах СССР, уволившись в запас в звании майора.

Почётный гражданин города Донецка, заслуженный работник культуры РСФСР, член президиума Совета по взаимодействию с общественными объединениями ветеранов при Президенте РФ, с 1975 года бессменно возглавляла общественную комиссию по работе среди молодёжи при Российском комитете ветеранов войны и военной службы, член бюро комитета.

Много лет избиралась в местные органы власти, избиралась депутатом Верховного Совета СССР 8-го созыва (1970-1974), народным депутатом СССР (1989-1991).

Проживала в Москве. Скончалась 6 июля 2013 года. Надежда Попова похоронена на Новодевичьем кладбище, рядом с могилой мужа (11 участок).

Награды, звания, премии

• Звание Героя Советского Союза;
• орден Ленина;
• три ордена Красного Знамени;
• два ордена Отечественной войны I степени;
• орден Отечественной войны II степени;
• орден Почёта (2000);
• орден Дружбы (1995);
• Орден «За заслуги» III степени, Украины (2001)
• медали;
• Награды иностранных государств;
• Заслуженный работник культуры РСФСР;
• почётный гражданин города Донецка (ДНР);

• лауреат Национальной премии общественного признания достижений женщин «Олимпия» в 2005 году;
• высшая награда комсомола - Почётный знак ВЛКСМ.

Участник Великой Отечественной войны, заместитель командира эскадрильи 46-го гвардейского женского полка ночных бомбардировщиков 4-й Воздушной армии 2-го Белорусского фронта, Герой Советского Союза, гвардии майор запаса Надежда Васильевна Попова скончалась в Москве 8 июля на 92-м году...

Ничто не заставит почувствовать войну так, как живые воспоминания фронтовиков. Людей, побывавших в самом пекле боев, переживших гибель товарищей, победивших собственный страх и слабости.Недавно эта удивительная женщина ушла из жизни... Надежда Попова была последней из легендарных «ночных ведьм». Перед вами ее интервью для книги. Эти воспоминания остаются как память о ней и как частичка общей мозаики самой страшной войны в истории.

Таких, как Надежда Попова, немцы называли «ночными ведьмами». Летчица единственного в мире полностью женского авиаполка ночных бомбардировщиков, сформированного в 1941 году личным приказом Сталина, совершила 852 боевых вылета. На открытом фанерном самолете, не защищенном от снега и дождя, она бомбила скопления врага, стараясь забыть о постоянно грызущем страхе перед смертью.

Ей удалось не только выжить в этой войне, но и найти любовь всей своей жизни на полях сражений.

– Надежда Васильевна, как для Вас началась война?

–Как ураган, она ворвалась в нашу жизнь и все разрушила! 22 июня в полдень я гладила платье, чтобы пойти на танцы, а потом - в театр. В этот момент по радио стали передавать сообщение Молотова о том, что враг напал без объявления войны и подверг бомбардировкам наши города. У меня даже руки затряслись... Ну, какие после этого танцы? Вечером у театра собралась молодежь и начала обсуждать положение дел. У всех был один вопрос: «А что будет дальше?» Большинство хотели идти добровольцами на фронт, воевать за страну.

К началу войны я после Херсонской летной школы и Донецкого военного авиационного училища готовила летчиков-истребителей для фронтовой авиации. Когда Герой Советского Союза Марина Раскова занялась формированием трех женских авиаполков, я, конечно же, тут же попросилась туда, в 588-й полк ночных бомбардировщиков.

– Почему именно такой выбор? Был еще истребительный и полк пикирующих бомбардировщиков.

–Знала, что этот авиаполк первым отправят на фронт. А откладывать не хотелось. Правда, самолеты там были не ахти какие: открытые, тихоходные, в кабине не развернешься. Они назывались сначала У-2 (учебный), а потом ПО-2 (по имени конструктора Поликарпова). Из-за невысоких скоростей, которые они развивали, приходилось летать только ночью: днем самолеты были обречены, от врага не уйдешь. К сожалению, летали мы без парашюта. В армии тогда много чего не хватало...

– И как же Вы летали: ведь если собьют, уже не выпрыгнешь! Думали об этом тогда?

– Некогда было раздумывать. Но, естественно, было нелегко. Ведь мы все обычные живые люди! На моих глазах, сбросив бомбы, погибла летчица, которую поймали вражеские прожектора. Они держали самолет в своих щупальцах, ослепляя летчицу и засвечивая приборы. Немцы открыли по ней настоящий «ливень» огня! Самолет сгорел вместе с девушкой. И я ничем не могла помочь! Другие наши девушки, Таня Макарова и Вера Белик, у меня на глазах упали прямо в траншеи советских войск, атакованные немецким истребителем...

– А Вы какой из своих вылетов считаете самым тяжелым?

–Их было 852. Разве можно какой-то один назвать? Каждый полет давался очень трудно. Трудно было избегать прожекторов, уходить из-под обстрела и летать на разведку погоды, попадая в снег, в грозу или в непроглядную темень. А без этой разведки весь полк не выпустишь: опасно.

Мой боевой путь включает Донбасс, Северный Кавказ, Крым, Белоруссию, Польшу и Германию. Под Варшавой 16 боевых вылетов пришлось делать, всю ночь не вылезая из кабины самолета. Прилетаю и сразу же лечу по другому маршруту. Это было очень тяжело и морально, и физически. Но всех нас подстегивала вера в Победу!

– Правда, что Вы свою первую любовь нашли в небе?

– Не совсем в небе, но оба мы летчики. С Семеном Харламовым мы познакомились жарким летом 42-го, под Майкопом.

Мой самолет был подбит, и я оказалась вместе с нашими отступающими частями в Черкесске. Вижу, сидит летчик с полностью забинтованной головой, читает «Тихий Дон». Рядом лежит гимнастерка с засохшими пятнами крови. Я скромно представилась. Жалко его стало! Думала, что у человека с таким серьезным лицевым ранением и от лица-то ничего не осталось. Стали общаться. Развлекала его, как могла: все песни перепела, которые знала, все шутки вспомнила. А потом нашли местонахождение моего полка и за мной прислали самолет. Только и успела крикнуть: «588-й полк! Пишите!»

В следующий раз встретились с ним в Баку, и опять совершенно случайно! Мой полк базировался в Ассиновской, под Грозным. В Баку ездили ремонтировать самолеты. Я приехала ставить дополнительный бачок, чтобы можно было дальше летать на разведку.

Смотрю, идут несколько летчиков. В стоптанных сапогах, с куртками пробитыми. Среди них Сеня! Удивлению моему не было предела! Потом уже он нашел меня сам, на аэродроме. И я впервые увидела его без повязки, такого веселого и красивого! От радости поцеловала в щеку. Он был ошарашен: не ожидал! Как потом рассказывал, после этой нашей короткой встречи, заблудился и забрел на кладбище вместо своего КП (командного пункта). А 23 февраля победного 1945 года я увидела его фамилию в одном списке со своей – это был Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героев Советского Союза.

В мае, когда закончились военные действия, Семен приехал ко мне на служебной машине и пригласил смотреть Берлин. Он был уже командиром полка. Никогда не забуду картину, которую мы наблюдали у рейхстага! Наши солдаты стоят запыленные, со слезами на глазах и, опираясь о стены, клянут войну, клянут Гитлера. Плачут, что нет у них больше семей и домов! Мы с Сеней взяли осколок и оставили на стене свои подписи: «Надя Попова из Донбасса» и «Семен Харламов. Саратов». А потом он предложил мне никогда больше не расставаться. Вот уж не думала, что война, которая причинила столько горя, окончится для меня образованием счастливой семьи!

– Такую женщину невозможно было не полюбить: легендарная «ночная ведьма», красавица, Герой…

– Наверное (смеется) .Меня вовсе не обижало, что немцы называли нас «ночными ведьмами»: это было лестно. Значит, боялись. И я горжусь этим, ведь мы боролись за правое дело! Это отмечал в женщинах нашего полка и маршал Рокоссовский. Он говорил: «Нас, мужчин, всегда поражало бесстрашие летчиц, которые поднимались в воздух на тихоходных самолетах У-2 и изнуряли врага бесконечными бомбардировками. Одна в ночном небе, под сильным зенитным обстрелом, летчица находила цель и бомбила ее. Сколько вылетов – столько встреч со смертью».

Я знал их всех.
Кинорежиссер Евгения Жигуленко была командиром звена того самого знаменитого 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиаполка. Она окончила ВГИК в 50 лет и сняла только две картины - автобиографическую «В небе ночные ведьмы» и нашу совместную работу «Без права на провал».

Евгения Жигуленко и Саша Лебедев. «Без права на провал», Киностудия им. М.Горького, 1984 год, режиссер Е.Жигуленко.

Командир звена легендарного 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиаполка, полка «ночных ведьм», гвардии лейтенант, Герой Советского Союза, Кавалер двух орденов Отечественной войны I степени, двух орденов Красной Звезды и двух орденов Красного Знамени Евгения Жигуленко.
К ноябрю 1944 года совершила 773 ночных боевых вылета, нанеся противнику большой урон в живой силе и технике.

Орденская книжка Евгении Жигуленко.

Герои Советского Союза Е.Жигуленко, И.Себрова, Л.Розанова. 1945 год.

Ночные ведьмы.
Так немцы называли летчиц 46-го Гвардейского Таманского полка ночных бомбардировщиков. Девочки летали на У-2 (По-2) - легких фанерных кукурузниках без верха с маленькой скоростью. «Небесный тихоход» - говорили о них в народе, девушки же дали более нежное имя - «ласточка».

"Небесный тихоход" над рейхстагом

Работали в основном ночью, в условиях практически нулевой видимости, чтобы избежать зенитного огня, за что и получили прозвище «ночные ведьмы».

Наталья Меклин и Руфина Гашева

Сами-то они считали себя красавицами. Жаль, одежда вся была мужская, вплоть до нижнего белья. А ведь и на войне хотелось быть неотразимыми.
Однажды две самых находчивых вскрыли оставшуюся после полетов светящуюся авиабомбу, вынули парашют и сшили себе лифчики и трусики.
Кто-то узнал, донес, дошло до трибунала. Девочкам дали по 10 лет, но подруги отстояли, и наказание разрешили отбывать в полку.
Позже одна из штурманов погибла в бою, а другая осталась жива.

Летчицы у фронтовой землянки в Геленджике. Сидят: Вера Белик, Ира Себрова, стоит Надя Попова.

Катя Рябова и Надя Попова

Летали без парашютов, предпочитая взять вместо них еще 20 кг бомб, так что, если самолет сбивали, то сгорали заживо. Число полетов доходило до 16-18 за одну ночь, как это было на Одере. Перерывы между вылетами - 5-8 минут.
В бой с летчицами шли только самые опытные фашистские асы: за сбитую «ночную ведьму» полагался железный крест.
За годы войны боевые потери полка составили 32 человека…

Вера Белик, Женя Жигуленко и Таня Макарова. 1942 год.

Вера и Таня. Неразлучные подруги.
Белик была штурманом эскадрильи, но, не захотев разлучаться с Таней, просила понизить до штурмана звена. Просьбу ее удовлетворили.
Девочки сгорели вместе в самолете 25 августа 1944 года.
Похоронили их под кленами в имении «Тик-так», недалеко от польского города Остроленка.

Стоят: штурман и адъютант эскадрильи Мария Ольховская и штурман звена Ольга Клюева. Слева направо сидят: летчица Аня Высоцкая, фотокор журнала "Огонек" Борис Цейтлин, штурман Ирина Каширина, командир эскадрильи Марина Чечнева. Фото за несколько дней до гибели Ани и Ирины. Июль, 1943 год, Кубань.

Женя Руднева. Москвичка. Нежная, мягкая, очень тихая.
В полку ее звали «звездочет» - до войны она работала во Всесоюзном астрономо-геодезическом обществе в отделе Солнца и ночи напролет проводила в обсерватории на Пресне.

Женя с любимой подругой Диной Никулиной.

Погибла севернее Керчи 9 апреля 1944 года.
В ту ночь Женя совершала свой 645-й вылет с летчиком Паной Прокопьевой. Как штурману полка ей не полагалось летать, она должна была на старте контролировать работу летно-штурманского состава. Но, следуя своему правилу, Женя всегда старалась поддержать молодых летчиц в первых полетах. С ней они не так боялись.
Из того задания девочки не вернулись.

20 лет Пана и Женя числились пропавшими без вести. Что произошло в ту ночь - удалось установить только в 1966 году. Командир полка Евдокия Рачкевич узнала, что в парке имени Ленина в Керчи похоронена неизвестная летчица. Для полной ясности провели эксгумацию и подтвердили, что там похоронена Женя Руднева. Тогда Евдокия Рачкевич нашла в Керчи свидетелей падения и поняла, что как неизвестного солдата в братской могиле похоронили Пану.

Выяснилось, что самолет девушек был сбит над Керчью. Пана сгорела в машине, а Женю отбросило на несколько метров. Жители города обнаружили в самолете только сапоги большого размера, решили, что это мужчина, и захоронили девушку как неизвестного солдата в братской могиле.
Женю же похоронили в керченском парке имени Ленина.

А любимая подруга Жени Дина Никулина погибла спустя полвека от руки современного фашиста. Он пришел к ней в дом, назвавшись другом фронтового товарища, напал на Дину, избил ее и трехлетнюю внучку, забрал боевые награды и исчез. Вскоре Дина умерла.

Надежда Попова и Семен Харламов. Прототипы Маши и Ромео в фильме Леонида Быкова "В бой идут одни старики".

Надежда Попова

Надежда Попова в кругу ветеранов

Надежда Васильевна Попова во время войны

Самолет Надежды Поповой

М. ПЕШКОВА: - Героя Советского союза Надежду Васильевну Попову навестила в военном госпитале. Если бы не знала ее летных подвигах, 852 боевых вылетах, никогда не поверила бы, что красавица в годы войны, Надежда Васильевна командовала эскадрильей. Днем разведчица, ночью – бомбардировщица вражеских объектов. Надежда Васильевна – одна из тех, кого немцы называли «ночными ведьмами». В канун 22 июня говорили о начале войны.

М. ПЕШКОВА: - Вот начало войны, как вы узнали, что будет война в 1941 году?

Н. ПОПОВА: - Стояла, гладила себе платье, потому что вечером – это выходной день будет, пойду на танцы, потому что это единственный день выходной. Я летчиком-инструктором работала в аэроклубе, учила других. А перед театром всегда играл духовой оркестр. Духовые оркестры играли повсюду. Играли хорошие, и классические произведения. Большие – это не то, что похоронные 2-3 трубы, хорошие. И они всюду большие аудитории собирали. Я стою, глажу это платье. И вдруг В 12 часов: «Слушайте срочное сообщение»... Выступает Молотов.

М. ПЕШКОВА: - Вы погладили платье, а здесь выступление Молотова. А что вы дальше делали?

Н. ПОПОВА: - Пошла я на этот вечер, на вечере уже было все волнение, с ребятами начали говорить, кто пойдет завтра в военкоматы. Наутро заработали все военкоматы, моментально. А я работала в это время инструктором в аэроклубе. Я пришла на работу. Это в Донбассе было. Нам сказали, что нам надо подготовить самолеты. Нам, видимо, придется эвакуироваться. Мы, наверное, полетим в Среднюю Азию. Вот так, значит, с Донбасса собрали все те аэроклубы, которые назывались спортивными, где готовились курсанты, летчики…

М. ПЕШКОВА: - Это было ДОСААФ?

Н. ПОПОВА: - ДОСААФ, конечно. ОСОАВИАХИМ, ДОСААФ.

Н. ПОПОВА: - Я попала в Среднюю Азию, в город Каттакурган. Это ближе к афганской границе. И там сразу из этих аэроклубов, которые ликвидировали на Украине, создали Авиационную школу первичного обучения. Школу, которая стала готовить для истребителей. И мы стали тренировать ребят днем летать, усложняли программу. На УТ-1… нет, на УТ-2, а потом УТ-1, это уже к истребителю поближе. У меня это хорошо очень получалось, я любила эту работу – инструктора, и я для войны подготовила 2 группы курсантов по 15 человек, с оценками «отлично» и «хорошо». У меня сохранилась такая справка 1941 года, что «Попова Надежда Васильевна, работая инструктором-летчиком, произвела 2 выпуска курсантов с оценками «отлично» и «хорошо». Личная техника пилотирования отличная». Эта справочка есть у меня. Каттакурган поближе к афганской границе, я уже сказала. Там что – пески, ориентиров нет никаких. Для полетов это очень сложно, песчаное…

М. ПЕШКОВА: - Барханы.

Н. ПОПОВА: - Ничего не видно, все серое. Ориентироваться очень сложно. Но, тем не менее, надо же тренировать. Поднимаюсь, высота там 800, а потом 1000 метров. Потом я вижу – идет стена. Стена идет, какая страшная стена движется. А никаких предупреждений не было. Чем страдало то время, что не было такой информации повсеместной о погодных условиях. И вот тогда тоже не знали, и вдруг я вижу на горизонте – идет черная стена. А я на высоте 800 или 1000 метров пилотирую. Я тогда вижу под собой аэродром, я тогда курсанту говорю – все, садимся скорее. Скорее делаю круг, один, другой, садимся. Только мы сели… все равно быстрее, чем самолет не сядешь же, не упадешь же ты. Пока сделали круг… только зарулили мы – какое счастье. И уже идет с ветром, идет первый песок. У меня шлем, я надеваю очки, все равно нос-то дышит. Держим самолет, потому что трясет все, ветер такой. Привязали его, но это слабо – привязать. Беспокоимся. И все, кто был рядом – «Давайте, надо держать самолеты». И все. И вот этот ураган сыпал, сыпал, сыпал. Потом прошел, стена. Всё засыпано, дышать тяжело, самолет засыпало, мы стали очищать его, но счастье у меня, что я так быстро сориентировалась и села. Два самолета не успели сесть, и их унесло к афганской границе, и там они разбились, потому что такой вот ураган – это страшно. Потом туда пришла телеграмма из Москвы. Собирает Раскова, создает группу, создает женские полки. И я уехала туда. Не отпускают меня, я говорю: «Нет, я поеду». Села на поезд, доехала до Ташкента. Потом в Ташкенте на вокзале встречаю своего соседа, железнодорожника из Донецка. Он говорит: «Надя, а ты что тут делаешь?» А у меня маленький чемоданчик такой, вещей-то никаких нет. Я говорю: «Я еду по вызову сейчас в Москву». «Так твои родители сейчас здесь». Я говорю: «Что вы говорите?» «Да». «Где?» «А там, - говорит, - в тупике стоят». Я говорю: «Где?» «Пойдем, пойдем туда, я тебя отведу». А я, надо же такому случиться, что я подъехала, а поезд ушел. Я опоздала на поезд, который идет на Москву. Посмотрела, через сколько будет следующий поезд. Идем через пути, под вагонами подлазим. А их ставили, эвакуировали из Донецка, но поставили там, на вокзале стоят. И вот я туда подхожу, и этот сосед говорит: «Надя, вот этот вагон». Товарный вагон, и я когда увидела это все, у меня вот так вот слезы… Надо же, бывает так, судьбы сталкиваются. Я еду на фронт, а она эвакуируют. Я понятия не имела, где они уже. Так я ушла на фронт. Ехала в Москву. Уже в Энгельс Раскова… переправили всех, и началось формирование. Раскова меня увидела, обрадовалась. Она меня видела и знает, потому что я к ней ездила в Москву из Донецка, чтобы она мне помогла устроиться в авиационное училище до войны.

М. ПЕШКОВА: - А училище какое вы кончали?

Н. ПОПОВА: - Я Херсонскую авиационную школу. Я к Расковой, к Осипенко… я с ними познакомилась, представляете?.. Москва, вечером, я еду, стучу, Раскова. Мама говорит «Она на заводе Ильича, они с Полиной Осипенко, сейчас приедут». Вот, приехала, и Полина Осипенко говорит: «Я одна, Саша мой в командировке». У нее испанец, герой был, летчик. Она птичницей когда-то работала в Украине, потом летчицей была.

М. ПЕШКОВА: - Это Полина Осипенко работала?

Н. ПОПОВА: - Когда-то девчонкой была. Очень доброй оказалась, она говорит: «Где ты будешь ночевать?» Я говорю: «На вокзале». Ну а где, у меня нет никого. А что? «Все, где твоя бумага?» Я взяла свое личное дело, характеристику, все она почитала, Осипенко, посмотрела. Я говорю: «Я хочу стать летчиком. Я ничего не хочу больше. Я хочу на любом самолете, только летать». Она: «Хорошо, я напишу». Написала рапорт на Главкома ВВС. Я прихожу в приемную. Говорю: «Вот у меня конверт, передать надо Главкому».

М. ПЕШКОВА: - Главкомом ВВС был легендарный генерал Дуглас – Яков Смушкевич, участник войны в Испании.

Н. ПОПОВА: - Сидят ребята здесь, одетые в форме, нашивки такие, темно-синяя форма. Они воевали в Испании, уже они летчики, известные такие, красивые мужчины. А что, а я девчонка же была, я общительный была человек.

М. ПЕШКОВА: - Сколько вам было лет?

Н. ПОПОВА: - 17 лет.

М. ПЕШКОВА: - То есть это было в 1938 году?

Н. ПОПОВА: - Ну конечно. «Вот, у меня есть письмо написано» – я говорю. А он в окошечко: «Давайте, передам». Я говорю: «Нет. Мне сказала Осипенко вручить только Главкому, лично ему». «Ну, я передам лично ему, вы понимаете? Я его помощник». Я говорю: «Нет, я вам его не дам». Он говорит: «Ну, смотрите, дело ваше». Закрыл окошко и ушел. А здесь сидели те летчики, которые были в Испании, с нашивками, эти синие костюмы. Такие уверенные, хорошие все-таки ребята эти. Особая стать, этот летный состав. «Стрижи» вот эти все – это вот такие ребята. Они говорят: «Правильно, не давай ему. Иди сама. Ничего, пусть примет. Откуда ты?» Я говорю: «Я приехала из Сталина, из Донбасса». Опять стучу. «Давайте». Я говорю: «Нет, не дам. Мне лично сказала Осипенко, что только ему лично дать в руки». Смотрю, приходит опять: «Ну, пойдемте». Поднимаюсь я, кабинет огромный. Большой кабинет, я не думала, что такие большие кабинеты бывают. «А ты что ж хочешь?» Я говорю: «Я хочу стать летчиком. Я хочу летать. А меня не приняли. Я закончила Донецкий аэроклуб, я очень люблю летать, очень хочу летать, и буду летать обязательно. На каком самолете – не знаю. На любом, но только летать». Он посмотрел на меня: «Значит, это вы серьезно решили?» Я говорю: «Конечно, серьезно». «А может быть, подумаете? Лучше, наверное, выйти замуж, иметь детей, растить их и спокойно жить. А летчики разбиваются, погибают». Я говорю: «Я понимаю, о чем вы говорите. Но я от вас все равно не уйду. Я хочу научиться летать, буду летать. Направьте меня, пожалуйста, в любое училище». «Все училища уже заполнены». Я говорю: «Ну, в любое, какое есть. Мне все равно». Еще поговорили. Еще: «Давайте приказ». И написал приказ, и направили меня прямо отсюда в Херсонскую авиационную школу. Туда я поехала – не в Донецк, не домой, не к курсантам докладывать, что я… а прямо поехала туда в училище. Закончила его, а потом вернулась работать туда, в свой аэроклуб, и учила курсантов летать. Научила 2 группы курсантов летать с оценками «отлично» и «хорошо». Началась война, и я ушла на фронт. И ребята мои, которые учились, они поехали, школы кончили, и тоже потом воевали.

М. ПЕШКОВА: - Герой Советского союза, гвардии майор авиации, командир эскадрильи в годы войны Надежда Васильевна Попова в Непрошедшем времени на Эхо Москвы. Я хотела спросить, а с Мариной Расковой вы еще встречались?

Н. ПОПОВА: - Марина Раскова… Случилось так, что когда только началась война, очень много хотело идти до фронта девчонок, которые учились в аэроклубах, прыгали с парашютами, летали на самолетах, спортсменки были, рекорды какие-то имели. На разных самолетах, легких. Вот захотели тоже. Когда стали обращаться – их не принимают. Тогда обратились все в ЦК комсомола, Центральный комитет комсомола возглавлял тогда Александров. Он тогда вышел на Министерство обороны, и дошло до Сталина, что женщин не брали в армию. Да, но когда началась война, женщины сами просятся в армию, и просятся, чтоб создать такие полки. «Товарищ Сталин, можем мы разрешить?» Гризодубова отказалась, не захотела. Она мужским командовала полком. Осипенко разбилась к этому времени, погибла.

М. ПЕШКОВА: - Да, с летчиком Серовым.

Н. ПОПОВА: - Да, она разбилась. Жаль. А Раскова согласилась. Хотя она штурман была, но согласилась быть организатором этой группы. И вот эту группу назвали «Группа №122», ну просто для армии, чтобы назвать. Собрали нас в Москве, в Академии Жуковского. Кто хотел – студенты МГУ, студенты других институтов, летчики, спортсменки аэроклубов московских, техники, механики, вооруженцы – словом, все, кто мог быть полезен в авиации. Собрали, погрузили… прошли там комиссию предварительно, погрузили нас в товарные вагоны и направили в Энгельс поездом на учение. Во время этой учебы шла серьезная подготовка и проверка людей, способности, формирование по звеньям, по эскадрильям и полкам. Таким образом, под руководством Расковой, там помогали ей Казариновы две сестры, другие женщины, тот, кто имел опыт уже в Академии там где-то учились в военной. Создали 3 полка. Полк истребительный, который летал на истребителе ЯК-1. Это один летчик летает. Полк пикирующих бомбардировщиков, это с двумя килями, там, где и стрелок есть, и пилот, и штурман. И третий полк – ночных бомбардировщиков. А третий полк ночных бомбардировщиков – это самый простой самолет, учебный летный, на котором почти все летчики страны начинали летать, поднимались в воздух именно на этом самолете. И вдруг его, этот самолет, собрали со всех аэроклубов что есть. Дальше – там, где в погранвойсках, медицинские части были, гражданская авиация… УТ-2 эти все собрали и сделали из него бомбардировщик. Под крыльями самолета сделали бомбодержатели, чтоб можно было подвешивать бомбы. Три бомбодержателя – слева и справа. Если 100 кг – только две бомбы, потому что тяжелые. А если меньше – то их больше. Но сделали под крыльями самолета бомбодержатели. Летчик сидит впереди, а заднюю кабину – дали помощника штурмана. Ну, чтобы помогал летчику ориентироваться ночью. И вот так был создан такой полк. Руководителем была командир полка Бершанская, которая с 1936 года летала в Краснодаре, была уже командиром звена в Аэрофлоте, имела опыт. Она кубанская казачка. В Краснодаре она работала командиром звена в Аэрофлоте. Она была немножко постарше нас. Это, всех когда собрали, и Раскова посмотрела, ее назначили командиром полка. Постарше нас, вроде, опыт есть какой-то руководства. Полк истребительный, на ЯК-1, стал летать над Саратовом и Сталинградом. Полк пикирующих бомбардировщиков – им стала командовать сама Раскова, но она разбилась быстро, потому что она все-таки не летчик, летать она не умела, но хотелось летать. Села, и когда перегоняли самолеты эти, гнали в Энгельс, уже для отправки на фронт, они попали в плохую погоду, снегопад. И она врезалась в гору и разбила самолет, и экипаж весь погиб. Так что так погиб как-то вот этот экипаж плохо. Но заслуга ее велика, что она создала эти полки. Что она сформировала, что не побоялась, что это женские полки.

М. ПЕШКОВА: - У нее была семья, у Расковой?

Н. ПОПОВА: - У нее была дочь. Был муж майор, дочь Таня. Она симпатичная была. Как человек она была обаятельная. Она пела хорошо, она играла на рояле. Она выросла в семье, где отец был преподаватель пения. Потому она мечтала петь в большом театре.

М. ПЕШКОВА: - Она была рослая, фигуристая?

Н. ПОПОВА: - Красивая. Она была такого роста, как и я, но была красивая, без капли грима, с хорошей манерой держаться. В ней всегда была какая-то красивая интеллигентность, я бы сказала. Ну, играла и пела, и с Гризодубовой они пели. И Гризодубова хорошо играла на рояле. Это как раз одаренные, это культура была летчика. Надо понимать, чтобы люди знали, что это не просто так – шофер какой-то сел. И всегда у Гризодубовой, скажем, в квартире стоял рояль. К ней приходили… и композиторы бывали, и артисты. Общение было очень широким. И общались они очень хорошо. И Раскова сама, и играла и пела очень хорошо, и вокруг нее девушки, это были. У нас вообще это принято было. И надо сказать, во всех этих полках, которые были, было много одаренных девушек. И стихи хорошие писали, и дневники хорошие писали. Летали хорошо. Потом стали преподавателями хорошими, потом стали в семьях хорошо.

М. ПЕШКОВА: - Были семьи летчиков? То есть женщины-авиаторы встречались из мужского авиа-полка? Или как это было? Как создавалась семья? Ну, вот ваша, например?

Н. ПОПОВА: - Так нарочно этого ничего никогда не делалось. Была война. Нарочно, если говорить по-честному, ничего не придумывалось. Потому что надо очень правильно все подавать. Это не были такие солдафонки, или где-то что-то. Была очень серьезная ответственность. Идет война, идет отступление, все бегут. Это очень плохо описанный кусок истории, когда мы отходим, когда мы бежим. Народ говорил: «Куда вы драпаете? На кого вы покидаете нас? На немцев? А сами драпаете на восток!» Мы добежали бы и до Средней Азии, если бы не приказ Сталина 227 – «Ни шагу назад – расстрел». Часто спрашивают, что это жестокий такой приказ. А я сейчас думаю – если бы его не было, мы бы могли дойти и до Средней Азии. Бежали беспорядочно. Я ходила часто на разведку. У меня на разведку много вылетов. Что делала я на разведке? Вот, мы отступаем. Ну, вот скажем, недалеко от Ростова. Идем на восток. Вызывает командир полка: «Попова, летите». «Мы отлетали ночь, я имею право на отдых. Глаза смыкаются, голова тяжелая». «На разведку надо – приказ штаба армии, так что полетите вот в такую-то зону». Беру я карту сразу же. Север, такой-то пункт – ставлю крестик. Так, восток – сюда такой-то. Так, на юге – до этого пункта, на восток – сюда. Ясно, ясно. Нанести это, и в котором часу это было, где, что, какая часть, куда она движется и что это за часть, в каком направлении движется. Если вам говорить военным языком – это незнание, где находятся наши войска. Вот что это такое. Я девочка, 19 лет. Когда иногда спрашивают «Что надо?» У меня здесь стучит, «как же так?.. как же так?.. Они в штабе не знают, где находятся… А как же так? Я лечу, явная гибель, я же лечу, я должна сесть, я лечу навстречу немцам». Я отвернулась, вижу – наши части. Я сажусь поближе к нему, а это лето, 1942 год, жара. Я сажусь поближе к нему, подрулила, сразу же карту достаю. Карта Польши – это у меня сбоку тут. Наношу, «Какая часть?» – там, «101-я». «Время» – скажем, 7 часов утра, на рассвете. «Откуда вы идете?» - «Оттуда-то». «Куда идете, направление, куда держите путь?» Ставлю стрелку, держат путь туда-то. «Кто командир?» – «Такой-то, такой-то, такой-то». Ясно. «А кто по соседству?» – «Такой-то, такой-то, такой-то». «А там?» «Не знаю кто». Все, я это уточнила. Уточнила, скорее нанесла. Сажусь дальше, мне надо второго. Я вижу, там тоже идут, выступают. «Там, – говорит, ­– не знаю кто». Я сажусь туда, тоже идут, наступают. На восток идут. Все, я тоже наношу. Туда, нанесла. Скорее взлетаю над землей, чтоб меня не заметил. Потому что немцы без конца охотятся за нами и сбивали нас. Только заметят – все. А мы видны же, никуда не денешься на фоне земли. А как раз было лето, жара, пшеница. Все эти поля чистые же. Они же заросли все. Урожай-то…

М. ПЕШКОВА: - Не успели собрать.

Н. ПОПОВА: - Урожай горел… горел, и гарью пахло в воздухе. Поднимаешься на высоту – гарь, горит зерно.

М. ПЕШКОВА: - А когда вас стали называть «ночными ведьмами»?

Н. ПОПОВА: - Скажу позже. Так вот, вот эти полеты – они были очень тяжелыми, очень напряженными. Они мне очень дорого стоили. Это перенапряжение. Но я так иногда думала, я говорю: «Товарищ командир, опять я?» «На тебя надежда». Плакать хотелось. Потом полетела на командный пункт дальше, «Командир, задание выполнила». А это Бершанская докладывает в штаб армии четвертой воздушной. Вершинин, а там начальник оперативного отдела, там Одинцов генерал. Говорит, Одинцову Бершанская: «Кто с вами говорит?» «Попова». «Попова летала?» «Да». «Дайте ей трубку, пусть она говорит». Чтоб не передавала она. «Товарищ Попова, доложи, как и что. Я слушаю тебя». «Так и так, по карте просто. Такой-то с северной стороны, такая-то точка. То-то, то-то, то-то. Так, на востоке, километров 10, такая-то, такая-то. На юге то-то, то-то, движутся туда-то, их прикрывают танки. Слева и справа мотоциклисты. Их много, по мне открыли огонь, но мне удалось уйти». «Хорошо, спасибо большое, товарищ Попова, всё». Такое направление – они знают, что идут в этом направлении, куда им надо посылать наши самолеты-истребители и штурмовики, чтоб бомбили. Потому что нет управления войсками, вы понимаете, о чем шла речь?

М. ПЕШКОВА: - Это уже какое число?

Н. ПОПОВА: - Это июль месяц 1942 год.

М. ПЕШКОВА: - Уже больше года идет война?

Н. ПОПОВА: - Да. Я скажу вам, что я, конечно, под счастливой звездой родилась, иногда я так думаю. Я командиру говорю: «Что ж так меня можно не любить, что это явная гибель?» «Надя, кого же, нам больше некого послать».

М. ПЕШКОВА: - «Я Надя Попова из Донбасса» - так расписалась на Рейхстаге «Ночная ведьма», герой Советского союза Надежда Попова, кого просила рассказать о военных буднях. И на войне случилась любовь. Но это иная история Поповой. Анастасия Хлопкова – звукорежиссер. Я – Майя Пешкова. Программа «Непрошедшее время».

Попова Надежда (Анастасия) Васильевна – заместитель командира авиаэскадрильи 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиационного полка (325-я ночная бомбардировочная авиационная дивизия, 4-я воздушная армия, 2-й Белорусский фронт), гвардии старший лейтенант.

Родилась 17 декабря 1921 года в деревне Шебановка Вышне-Должанской волости Ливенского уезда Орловской губернии (ныне в черте посёлка Долгое Орловской области). Русская. Имя при рождении – Анастасия Васильевна Попова. В 1938 году окончила 9 классов школы на станции Мушкетово (ныне в черте города Донецка, Украина) и Сталинский аэроклуб (ныне город Донецк), в котором была оставлена лётчиком-инструктором. В 1940 году окончила Херсонскую лётную школу Осоавиахима. В 1940-1941 – лётчик-инструктор Краматорского аэроклуба (Донецкая область, Украина).

В августе-ноябре 1941 – лётчик-инструктор Славянской военной авиационной школы первоначального обучения лётчиков, находившейся в эвакуации в городе Каттакурган (Самаркандская область, Узбекистан).

В армии с ноября 1941 года. В феврале 1942 года окончила курсы при Энгельсской военной авиационной школе лётчиков. С февраля 1942 – командир звена женского ночного бомбардировочного авиаполка, проходившего формирование в городе Энгельс (Саратовская область).

Участник Великой Отечественной войны: в мае 1942 – мае 1945 – командир звена, заместитель командира и командир авиаэскадрильи 588-го (c февраля 1943 – 46-го гвардейского) ночного бомбардировочного авиационного полка. Воевала на Южном (май-июль 1942) и Северо-Кавказском (июль-сентябрь 1942) фронтах, в составе Северной группы войск Закавказского фронта (сентябрь 1942 – январь 1943), на Северо-Кавказском фронте (январь-ноябрь 1943), в составе Отдельной Приморской армии (ноябрь 1943 – май 1944) и на 2-м Белорусском фронте (июнь 1944 – май 1945).

Принимала участие в битве за Кавказ, освобождении Кубани, Керченско-Эльтигенской, Крымской, Могилёвской, Белостокской, Осовецкой, Млавско-Эльбингской, Восточно-Померанской и Берлинской операциях.

За время войны совершила 850 боевых вылетов на бомбардировщике У-2 (По-2) для нанесения бомбовых ударов по живой силе и технике противника.

За мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 февраля 1945 года гвардии старшему лейтенанту Поповой Анастасии Васильевне присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» .

После войны до октября 1945 года продолжала службу в ВВС командиром авиаэскадрильи 46-го гвардейского ночного бомбардировочного авиаполка (в Северной группе войск; Польша). С декабря 1945 – лётчик самолёта связи 163-го гвардейского истребительного авиационного полка (в Северной группе войск; Польша). С февраля 1948 года капитан А.В.Попова – в запасе.

Жена Героя Советского Союза , в 1954 году сменила имя с Анастасии на Надежду.

С 1975 года возглавляла общественную комиссию по работе среди молодёжи при Советском (с 1992 года – Российском) комитете ветеранов войны и военной службы. Была членом президиума Совета по взаимодействию с общественными объединениями ветеранов при Президенте Российской Федерации.

Народный депутат СССР в 1989-1991 годах.

Жила в Минске, с 1972 года – в Москве. Умерла 6 июля 2013 года. Похоронена на Новодевичьем кладбище в Москве.

Заслуженный работник культуры РСФСР (1983), майор (1975). Награждена орденом Ленина (23.02.1945), 3 орденами Красного Знамени (19.10.1942; 25.10.1943; 15.06.1945), 2 орденами Отечественной войны 1-й степени (30.08.1944; 11.03.1985), орденом Отечественной войны 2-й степени (2.05.1943), российскими орденами Почёта (4.05.2000), Дружбы (1.04.1995), украинским орденом «За заслуги» 3-й степени (15.08.2001), медалями, иностранными наградами.

Почётный гражданин города Донецк (1985; Украина).

Примечание: Награждена за выполнение 737 боевых вылетов (на ноябрь 1944 года).

«СОЕДИНИЛА НАС… ВОЙНА»

Говорят, всякая невеста для своего жениха вырастает. Пришло время – встретила и я свою судьбу, правда, несколько необычно, – рассказывала Надежда Васильевна Попова. – Второго августа 1942 года, возвращаясь с задания, была я сбита фашистским истребителем. Приземлилась удачно, но машина сгорела. Стала искать свой полк. В Черкесске пристроилась к одной из отступающих колонн. Среди скопления техники, коней, дымящихся походных кухонь, измученных боями людей раненый лётчик с забинтованным лицом, примостившийся на пеньке и читающий «Тихий Дон», показался мне на удивление спокойным. Страшно обрадовалась – «свой»!

– Лётчица старшина Надежда Попова, - представилась я.

– Старший сержант Семён Харламов. Летаю на истребителях, на чём Вы?

– О, на самой сложной материальной части...

Харламов перебрал все типы самолётов, но так и не угадал.

– Ну, нам-то, мужчинам, воевать положено, а вам, девушкам, ни к чему бы... Достаётся, – рассудил он степенно.

Так состоялось наше знакомство.

На душе было тревожно: где искать свою часть? Как обстоят дела на других фронтах? Угнетало и доносившееся вдогонку:

– Долго ли будете отступать?

Но было нам по двадцать, и молодость брала своё. Случался на дороге затор, и я бежала к санитарной машине. Приносила раненому то яблоко, то лепёшку, читала стихи, перепела все песни, что знала.

На одиннадцатый день, расставаясь, подала руку:

– До свиданья. Пишите в 588-й авиационный полк...

О встрече не договаривались, да и писем не ждала – тогда о серьёзном говорить боялись – шла война...

Но встреча всё-таки была и, конечно же, случайной. В Баку. Узнала тогда, что Семён снова горел, под Моздоком, ранен в ногу.

– Думал, догадаетесь, придёте в госпиталь. Слышал ночами, как летали ваши самолёты. И так ждал...

А потом уже, листая газету за двадцать третье февраля 1945 года, не поверила своим глазам: одним Указом обоим нам было присвоено звание Героя Советского Союза.

Была в нашей жизни и ещё одна дата, пожалуй, самая памятная. На следующий день после Победы. Десятого мая двадцатитрехлетний командир полка, капитан, заехал за мной, была и я уже капитаном, командиром эскадрильи, чтобы показать Берлин.

Ликующим, радостным, сумасшедшим был тот день! Конец войне! Побеждённый Берлин! Поверженный рейхстаг! И мы расписались на нём:

«Надя Попова из Донбасса. С. Харламов. Саратов».

А в парке он впервые взял меня за руку:

– Мы победили, выжили, давайте больше не разлучаться, будем вместе на всю жизнь!

Вот так, с того самого своеобразного свадебного путешествия, мы рядом. Это сколько ж лет? Да-а, недалека уж и свадьба золотая! Всегда ли в семейной нашей жизни были только цветы? Нет же, конечно. Не сразу стал Семён Ильич генерал-полковником авиации, заслуженным военным лётчиком СССР. Как и другим офицерским семьям, досталось трудностей и нам – одних только школ наш Сашка сменил больше десяти. Пришлось и мне поступиться многим. Но, понимаю, что моё главное – быть женой, моё дело отвести мрачные мысли, поддержать доброе настроение, не отчаиваться из-за мелочей, согласиться, наконец, иногда и с мужем:

– Ну, смотри, роднуся, как подскажешь, так и сделаю, – говорю я и... делаю по-своему.

В День Победы, когда с внуком и внучкой собираемся мы на встречу с однополчанами, надеваем боевые ордена нелёгкой нашей молодости. Орден Ленина, три ордена Боевого Красного Знамени, три ордена Отечественной войны – это мои награды за 852 боевых вылета. У Семёна Ильича – и того больше.

– И как мы, Сенечка?! – отчего-то непременно горделиво-задорно спрашиваю я.

На что мой сдержанный муж непременно отвечает:

– Нисколько мы с тобой не поседели, разве головы немного побелели...