Лана Рисова - Тёмные сёстры (СИ). Читать книгу «Темные сестры. Опасный Выход» онлайн полностью — Лана Рисова — MyBook Рисова лана темные сестры 3 читать

Пролог
Осознательный

Вероятно, если что-то потерять, можно приобрести кое-что взамен. Вопрос лишь в том, насколько оно вам необходимо.

Лиссанайя

– Дыши! Слышишь, дыши, я тебе говорю!!

– Дыши! Дыши же!! Ну! Шарртат! Шагхан маарланс аршнэс. Нэшмет рашиф ассахш!

– Ту алорен айреш!

– Давай, остроухий!

Отчаяние темной удушливой волной накатывало на мой мятущийся в панике разум при каждой продолжительной остановке сердца спасаемого мной существа. Вы когда-нибудь пытались разговаривать с отбивной? А с потрошеной тушей?

Трудно представить, что окровавленный кусок мешанины из мяса и костей, над которым суетилась ваша покорная слуга, был когда-то живым. Собственно, не нужно быть специалистом, чтобы понять, что сердце биться категорически не желает – его было отлично видно в щель меж ребрами и кусками легких. Я бы тоже при таком раскладе устроила бойкот израненному организму, ради чего прикажете стараться, если ни одной целой части тела нет! Вот только меня такая ситуация абсолютно не устраивала!

– Рюш! Перестань мельтешить, ты мешаешь мне сосредоточиться!

Что, что же я делаю не так? Обезболивающие, кровоостанавливающие щупы стоят, льйини силы ускоряют регенерацию поврежденных органов, начиная с внутренних, наиболее сильно пострадавших. Если распустить зрение, то видно только сплошной кокон из силовых льйини, опутавший израненное тело. Одной мне ни в жизнь не справиться, эх, Мастер, за что ты бросил меня? При мысли о наставнике защипало глаза и перехватило дыхание. Наручем размазав злые слезы по пыльным щекам, нахмурилась, собирая разбегающиеся мысли.

Сила моего Мастера, покинув пустую уже оболочку тела, упорядочила созданный моими стараниями восстанавливающий кокон. По сути, одна жизнь была отдана за другую.

Да, Мастер был тяжело ранен, однако жив и в сознании! С его помощью я в два счета поставила бы его на ноги. Но он решил уйти, наказав вытащить вот ЭТОГО типа с того света! Как такое вообще возможно осуществить?

Кхаракх! Будь проклят этот Путь! Великая Плетунья, неужели так все и было задумано?! Но что же делать дальше, ведь, несмотря на принимаемые меры, улучшения не наступало, более того, с каждой минутой сердцебиение становилось все реже.

– Думай, Лиссэ! Как говорил учитель – не бывает безвыходных ситуаций, в крайнем случае воспользуйся окном или пробей стену!

Вот стена-то как раз и не хочет поддаваться!

– Рюш!! Да в чем дело, в конце концов! Что с тобой происходит?

Cказать, что я была изумлена, – это не сказать ничего. Мой кагарш вел себя слишком странно, чтобы оставить это без внимания. Маленький, чуть больше ладони, суетливый паукокраб с ярко-синей мягкой шерстью, покрывающей шаровидное тельце, сновал у меня перед глазами, перебирая шестью длинными, стального цвета ножками. Рукоклешни возбужденно топорщились над плоской головенкой с восемью сверкающими глазами. Периодически из-под длинных, как у птицееда, клыков раздавались пронзительные трели.

Издалека легко принимаемое за экзотическую птичку, это создание являлось самым опасным в здешнем мире существом, о чем и предупреждал ультрамариновый цвет окраски. От его яда не существовало противоядия – ни химического, ни магического, ни какого-либо другого. Спасало только то, что раздобыть яд было крайне сложно, практически нереально.

Я замерла, считывая путаные импульсы льйини, посылаемые во все стороны моим маленьким другом. Понимание прорвало плотину словарного потока, несущего с собой, как и полагается, один мусор, состоящий из ругательств: на себя – «дуру тупую», «остроухого идиота, влипшего в такую историю» и «Мастера, умершего так некстати». А еще на маленького бесстыжего кагарша, который давно уже мог бы сообщить мне сию «распрекрасную» новость, что наш спасаемый – отравлен! Причем отравлен fathashi!!

– М-да-а, кому же ты, милый, дорогу-то перебежал? – Я сочувственно покосилась на то, что должно было быть лицом. – Однако какой же ты везучий тип! Твои недруги явно не могли бы предположить такого!

Да и никто не мог бы! По словам Мастера, лишь единицы знали о противоядии от фатташи, а если и знали, сделать все равно ничего не могли, ведь производит противоядие, равно как и яд, только живой кагарш и только по своему собственному желанию.

– Давай, миленький, ты давно знаешь, что делать, – шепнула я нетерпеливо переступающему паучку.

И, отодвинувшись в сторону, тяжело привалилась на камень, неосознанно сжимая и разжимая кулаки. Рюш деловито защебетал, пробежал по окровавленному телу и замер на предплечье возле запястья. Мое в ответ слабо запульсировало – нервишки лечить надо! Повезло остроухому – у него обезболивание по полной работает, мне в свое время такой радости не досталось.

Секундное промедление, и острые клыки до основания вонзились в руку раненого. Тело выгнулось в первой судороге, как только яд пронесся по организму, сердце зашлось в конвульсиях, пропуская отравленную кровь. То ли еще будет, вторая волна – переработанный яд! Прикрыв глаза, я переживала события, произошедшие год-полтора назад. Тело почти забыло боль, но разум отказывался вычеркивать ее из памяти, каждый день находя напоминание на внутренней стороне правого запястья в виде двух треугольных шрамов от полых клыков кагарша.

Это был самый жестокий урок, пусть даже и не совсем запланированный, из тех, что преподносила мне жизнь и преподавал Мастер. Привычка задумываться о последствиях после таких действенных мер у меня задержалась надолго. По прошествии моей двухнедельной комы я просто не могла плести в полную силу, но больше всего давило чувство вины.

От моих опрометчивых действий рухнули плетеные дома-ксоты. Эти большие, синие, похожие на сталактиты сосульки вместе со всеми своими обитателями оказались в соке раздавленных ими грибов Гуу. А делов-то было – проследить как следует льйини камня и не путать их с воздушным карманом скрытой пещеры, под завязку наполненной газом. В итоге – пожалуйста, получите взрыв и землетрясение. Много тварюшек погибло, а часть была обречена на смерть в изгнании. Ядовитый сок пещерных грибов, который был для них пожизненным стерилизатором, не оставлял шансов на возвращение.

Вот бы мне в свое время такое средство да домой от тараканов! Надо сказать, что я с детства не боюсь насекомых. Совершенно спокойно отношусь ко всякого рода жучкам, паучкам, обожаю гусениц, несколько опасаюсь сороконожек и абсолютно не переношу тараканов. Эти желто-коричневые твари вызывают во мне сильнейший приступ брезгливости и отвращения, практически граничащий со страхом.

Я плакала навзрыд, наблюдая, как трогательно выпавшие паучки прощались с теми, кто остался наверху, а потом медленно расползались в разные стороны. Один из них, видно еще совсем детеныш, если такое можно сказать о паукокрабе, никак не мог понять, почему некогда такие родные и заботливые сородичи теперь не пускали его домой, который он еще ни разу не покидал, и обстреливали его сгустками яда, не давая приблизиться. Так, жестоко теснимый недавними собратьями, он отходил все дальше и дальше, пока, оступившись, не укатился совсем далеко в сторону.

Мастер как всегда не проронил ни слова, видя, что мне и так тошно, лишь позже, возможно, желая утешить, проговорил, что это не самый страшный исход необдуманных плетений, все могло быть хуже, если бы на кону стояли человеческие жизни!

Но, как видно, одного урока мне было мало, и я тут же получила второй, уже благодаря своей глупости! Маленький кагарш, последним покинувший гнездовую пещеру, поравнялся с нами. От него исходили льйини такого горя и обреченности, что у меня защемило сердце, и в эмоциональном порыве я подскочила к нему, подхватывая на руки. Наставник и пикнуть не успел, как острые клыки пронзили мою руку.

Но Рюш не хотел убивать меня, он всего лишь испугался и, поймав мои не успевшие остыть льйини нежности, направленные к нему, тут же пустил сок противоядия. Мастеру потребовалось три недели, чтобы окончательно поставить меня на ноги, а кагарша – на ножки. За все время моей болезни паукокрабик не отходил от меня ни на шаг, ничего не ел, страшно ослаб и щебетом передавал учителю свое беспокойство и сожаление.

Привязанность его ко мне только крепла с каждым днем, к великому удивлению наставника, который слышал о лояльности кагаршей, но никогда – о дружбе человека и паука.

Я тут же дала имя моему новому другу: Гаврюша, или просто Рюш. Он не возражал и вскоре охотно на него откликался. Мы стали неразлучны, и даже во время сложных поручений наставника маленький паучок отказывался покидать меня, соглашаясь на это лишь после долгих увещеваний и с большой неохотой. Все свои нерастраченные эмоции: раскаяние, тепло и заботу, которой он лишился, всю дружбу, нежность, любовь я передала ему, и он платил мне тем же. Учитель только вздыхал и качал головой: «Такая молодая.… Ох, Нишасса! Игрунья со смертью». Такое прозвище я получила вместе с именем, став учеником. Забыть, что было прежде, принять новое! Так говорил Мастер. Но было слишком много всего, чтобы забыть, и хотя сейчас все воспринимается в легкой дымке прошедшего времени, тоска давит на грудь, а непрошеная слеза нет-нет, а пробежит по щеке.

Я поморгала, стряхивая оставшиеся на ресницах слезинки. Рюш успокаивающе курлыкал мне в ухо, сидя на своем любимом месте у моей шеи. Конвульсии у Тела (не могу иначе воспринимать ЭТО ввиду того, что просто не видела, как ОНО выглядело раньше) уже закончились, лишь слегка подергивались конечности. Зато прогресс был налицо – кокон сиял серебром, сообщая, что пациент скорее будет жить, чем умрет. Но раз сердце выдержало такие судороги, значит, потянет и весь процесс восстановления, который, по моим прикидкам, должен продлиться не меньше пяти недель, одну из них займет дорога домой.

Я подавила вздох. Как могло случиться такое, что я спокойно воспринимаю часть подземных пещер как свой дом?! Не оттого ли, что смирилась с невозможностью выбраться отсюда? Ну уж нет. Просто осматриваюсь и жду удобного момента. И если Мастер был прав, то этот момент уже на подходе, а Мастер никогда не ошибается!

Пошарив вокруг, я собрала свои пожитки, которые смогла найти, захватив и сумку учителя, – загляну туда на досуге. Часть вещей осталась под завалом, но их достать почти нереально, да и важного ничего там нет – так, комплект походной утвари, всякая мелочь.

Что тут у нас еще? Вещи этого типа – мешок, достаточно легкий, беру; а это что под камнем? Э-э-эх! С легким звоном перед глазами предстала сначала одна, затем вторая сабля. Не очень длинные, со слегка изогнутыми тонкими клинками из темно-серого металла, они были прекрасны даже на мой неискушенный вкус абсолютного дилетанта, несмотря на бурые пятна на обоих лезвиях. Я даже присвистнула от восторга – красота! Ничего конкретного сказать не могу – родившись в мире высоких технологий, не научилась разбираться в холодном оружии.

Нашлись только одни ножны из черной чешуи какого-то снорга, разбирать завал ради вторых не было ни сил, ни желания.

Так, вроде все… хотя нет. Я подошла к Телу, возле головы которого лежала горка обрезанных волос. Простишь ли ты меня, Воин, за такое посягательство на твою честь и жизнь?! Мастер достаточное время уделял истории этого мира, чтобы я смогла четко определить, кто передо мной. Но даже страх перед гневом хассура – лучшего воина здешней Ойкумены – не остановил моего ножа, когда я отрезала роскошную гриву волос, которая явно спускалась ниже поясницы. Мой хвост, едва прикрывающий лопатки, показался жидкой метелкой.

Ты же не хочешь дурачком остаться до конца жизни? Иначе как я залечу пробитый в нескольких местах череп? После уроков Мастера я несколько опасалась касаться его головы, но все же решилась, приготовив на всякий случай щиты, ведь главное оружие хассура, данное ему Сестрами, – это его волосы.

Выдохнув и мысленно перекрестившись, я дотронулась до спутанных темных локонов. Тут же под пальцами пробежали синие искры, но никакого вреда, кроме легкого и даже приятного покалывания, они мне не доставили. Наверно, сбоит оружие, раз хозяин в отключке.

В общей массе волос попадались особые. Они-то, как объяснял Мастер, и воспроизводили энергетические разряды, по желанию владельца парализующие или смертоносные. На ощупь их структура казалась чуть более жесткой, а цвет в общей серо-пыльной массе различить было невозможно.

Наклонившись, я рассмотрела, что волосы не совсем просты, в них попадались причудливые плетения с шариками и грузиками на концах, косичками и маленькими кольцами в узелках, и, хмыкнув, положила всю эту массу в сумку, мало ли, вдруг ему это нужно, а выбирать мелочи некогда.

Встав на колени на том месте, где лежало тело наставника, я прижалась щекой к холодным камням, не замечая, как острые крошки впиваются в кожу.

Полное развоплощение! Шаграйн! Мастер, сколько же тебе было лет, раз аура – Льйи Тайги полностью растворилась в льйиниэре мира?!

Ох, дедуля, как же я буду скучать! Все так неожиданно и некстати! Нет времени, чтобы оплакать и провести церемонию прощания! И это запретил мне Ты! Ты, Кто учил чтить законы и традиции этого мира!

Катись он в тартарары!

– Ой, прости меня, маленький, я не хотела тебя обидеть, малыш… Только ты у меня и остался! – запоздалое раскаяние отвлекло от мрачных мыслей. Поглаживая расстроенного Рюша, я взвалила сумки на плечи и накинула несколько лассо из льйини на кокон. Полноценной левитации не получится – много сил шло на поддержание жизнеобеспечения, но можно тянуть его за собой, сантиметров на двадцать приподняв от земли, создав не совсем левитацию, а скорее некое магнитное поле под телом остроухого.

И кто это сказал, что эльфы хрупкие создания?! Попробовал бы тащить за собой эту махину под метр девяносто, не меньше, да и в плечах, надо сказать, внушительную. Ладно, все равно делать привалы придется, мне ему еще кости вправлять да обновлять регенерационные щупы. И хотелось бы надеяться на всяческое содействие с вашей стороны, сударь, или как там тебя?… Хассуэре . Все-таки ты необычен даже по местным меркам, не разочаруй меня, пожалуйста, и особенно моего наставника.

– Домой, Рюш! Мы идем домой.

ТЕМНЫЕ СЕСТРЫ.

Лиловое...

Какое оно? Красный, синий и капелька желтого? Какой именно красный - краплак, кармин, алый, пурпурный? А синий? Индиго, ультрамарин, лазурь? Сколько нужно желтого, и желтый ли необходим? Может быть, золотистый, охра или оранжевый?

Что есть эти красный, синий и желтый? Основа, - скажете вы и окажетесь правы. Основа цвета, палитры, спектра.

Лиловое...

А может оно иное? Как закатное небо в звенящей тишине осенних лугов, как хвост ночной птицы, поймавший на мгновение свет звезд, или как рассветное утро с прозрачным воздухом затухающей за холмами грозы...

Для меня лиловое стало всем: жизнью и смертью, истинной любовью и ненавистью, настоящим другом и лютым врагом. Но готова ли я променять то, что было лиловым на любое другое?

Уже нет, всегда нет, никогда...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЛИЛОВОЕ.

ПРОЛОГ - ОСОЗНАТЕЛЬНЫЙ.

Вероятно, если что-то потерять, можно приобрести кое-что взамен. Вопрос лишь в том, насколько оно вам необходимо.

Дыши! Слышишь, дыши, я тебе говорю!!

Дыши! Дыши же!! Shaghanh maarlaness arshehness! Ну! Шарртат! Neshmeth rashith assasch!

Ту алорен айреш!

Давай, Остроухий!

Отчаяние темной удушливой волной накатывало на метущийся в панике разум с каждой продолжительной остановкой сердца спасаемого мной существа. Вы когда-нибудь пытались разговаривать с отбивной? А потрошеной тушей?

Трудно представить, что окровавленный кусок мешанины из мяса и костей, над которым суетилась ваша покорная слуга, был когда-то живым. Собственно, не нужно быть специалистом, чтобы понять, что сердце биться категорически не желает - его было отлично видно в щель меж ребрами и кусками легких. Я бы тоже при таком раскладе устроила бойкот израненному организму, ради чего, прикажете, стараться, если ни одной целой части тела нет! Вот только меня такая ситуация абсолютно не устраивала!

Рюш! Перестань мельтешить, ты мешаешь мне сосредоточиться!

Что... что же я делаю не так? Обезболивающие, кровоостанавливающие щупы стоят, льйини силы ускоряют регенерацию поврежденных органов, начиная с внутренних наиболее сильно пострадавших. Если распустить зрение, то видно только сплошной кокон из силовых льйини, клубком опутавший израненное тело. Одной мне ни в жизнь не справиться, эх, Мастер, за что ты бросил меня? При мысли о наставнике защипало глаза и перехватило дыхание. Наручем размазав злые слезы по пыльным щекам, нахмурилась, собирая разбегающиеся мысли.

Сила моего мастера, покинув пустую уже оболочку тела, создала, точнее, упорядочила созданный моими стараниями восстанавливающий кокон. По сути, одна жизнь была отдана за другую.

Да, мастер был тяжело ранен, но он был жив и в сознании! С его помощью я в два счета поставила бы его на ноги. Но он решил уйти, наказав вытащить вот ЭТОГО типа с того света! Как такое вообще возможно осуществить?

Kharakh! Будь проклят этот Путь! Великая Плетунья, неужели так все и было задумано?! Но что же делать дальше, ведь, несмотря на принимаемые меры, улучшение не наступало, более того, с каждой минутой сердцебиение становилось все реже.

Думай, Лиссэ! Как говорил учитель - не бывает безвыходных ситуаций, в крайнем случае, воспользуйся окном или пробей стену!

Вот стена-то, как раз и не хочет поддаваться!

Рюш!! Да в чем дело, в конце концов! Что с тобой происходит? - сказать, что я была изумлена, - это не сказать ничего. Мой кагарш вел себя слишком странно, чтобы оставить это без внимания. Маленький, чуть больше ладони, суетливый паукокраб с ярко-синей мягкой шерстью, покрывающей шаровидное тельце, сновал у меня перед глазами, перебирая шестью длинными стального цвета ножками. Рукоклешни возбужденно топорщились над плоской головенкой с восемью сверкающими глазами. Периодически из-под длинных как у птицееда клыков раздавались пронзительные трели.

Издалека легко принимаемое за экзотическую птичку это создание являлось самым опасным в этом мире существом, о чем и предупреждал ультрамариновый цвет окраски. От его яда не существовало противоядия - ни химического, ни магического, ни какого-либо другого. Спасало только то, что раздобыть яд было крайне сложно, практически нереально.

Я замерла, считывая путаные импульсы льйини, посылаемые во все стороны моим маленьким другом. Понимание прорвало плотину на реке словарного потока, неся с собой, как и полагается, один мусор, состоящий из ругательств: на себя - "дуру тупую", "остроухого идиота, влипшего в такую историю" и "мастера, умершего так некстати". А еще на маленького бесстыжего кагарша, который давно уже мог бы сообщить мне сею "распрекрасную" новость, что наш спасаемый - отравлен! Причем отравлен fathashi!!

Мдаа, кому же ты, милый, дорогу - то перебежал? - я сочувственно покосилась на то, что должно было быть лицом. - Однако, какой же ты везучий тип! Твои недруги явно не могли бы предположить такого!

Да и никто не мог бы! По словам мастера лишь единицы знали о противоядии от fathashi, а если и знали, сделать все равно ничего не могли, ведь производит противоядие, равно как и яд, только живой кагарш и только по своему собственному желанию.

Давай, миленький, ты давно знаешь, что делать, - шепнула я нетерпеливо переступающему паучку. И, отодвинувшись в сторону, тяжело привалилась на камень, неосознанно сжимая и разжимая кулаки. Рюш деловито защебетал, пробежал по окровавленному телу и замер на предплечье возле запястья. Мое в ответ слабо запульсировало - нервишки лечить надо! Повезло остроухому - у него обезболивание по полной работает, мне в свое время такой радости не досталось.

Секундное промедление и острые клыки до основания вонзились в руку. Тело выгнулось в первой судороге, как только яд пронесся по организму, сердце зашлось в конвульсиях, пропуская отравленную кровь. То ли еще будет, вторая волна - переработанный яд! Прикрыв глаза, я переживала события произошедшие год - полтора назад. Тело почти забыло боль, но разум отказывался вычеркивать ее из памяти, каждый день, находя напоминание на внутренней стороне правого запястья в виде двух треугольных шрамов от полых клыков кагарша.

Это был самый жестокий из уроков, что преподносила жизнь, и преподавал мне мастер, пусть даже и не совсем запланированный. Привычка задумываться о последствиях после таких действенных мер, у меня задержалась надолго - дня на два точно! По прошествии моей двухнедельной комы я просто не могла плести в полную силу, но больше всего довлело чувство вины.

От моих опрометчивых действий рухнули плетеные дома-ксоты. Эти большие, синие, похожие на сталактиты, сосульки вместе со всеми своими обитателями оказались в соке раздавленных ими грибов Гуу. А делов-то было проследить, как следует льйини камня и не путать их с воздушным карманом скрытой пещеры, под завязку наполненной газом. В итоге, пожалуйста, получите взрыв и землетрясение. Много тварюшек погибло, а часть была обречена на смерть в изгнании. Ядовитый сок пещерных грибов, который был для них пожизненным стерилизатором, не оставлял шансов на возвращение.

Вот бы мне в свое время такое средство да домой от тараканов! Надо сказать, что я с детства не боюсь насекомых. Совершенно спокойно отношусь ко всякого рода жучкам, паучкам, обожаю гусениц, несколько опасаюсь сороконожек и абсолютно не переношу тараканов. Эти желто-коричневые твари вызывают такой приступ брезгливости и отвращения, практически граничащий со страхом.

Я плакала навзрыд, наблюдая, как трогательно выпавшие паучки прощались с теми, кто остался наверху, а потом медленно расползались в разные стороны. Один из них, видно еще совсем детеныш, если такое можно сказать о паукокрабе, никак не мог понять, почему некогда такие родные и заботливые сородичи теперь не пускали его домой, который он еще ни разу не покидал, и обстреливали его сгустками яда, не давая приблизится. Так, жестоко теснимый недавними собратьями он отходил все дальше и дальше, пока, оступившись, не укатился совсем далеко в сторону.

«Темные сестры» Рисовой Ланы – дилогия, включающая романы: «Опасный выход» и «Ловушка для чужестранки».

Сюжет: девушка из нашего мира попадает в иной, где становится ученицей таинственного мастера. Ей предстоит научиться видеть Льйини (линии силы) и плести из них (читай, колдовать), приобрести маленького друга – смертельно опасного паучка-кагарша и спасти от гибели воина-хассура из расы дроу.

Это далеко не все испытания, что Игрунье со смертью предстоит преодолеть в чужом, не слишком дружелюбном мире, но, с исцеления опытного воина, не отправившегося в Серые Пределы, вся эта история и начинается…

Положительный отзыв: серия «Темный сестры» Рисовой Ланы , хотя, и является по сути своей банальной историей про попаданку в магический мир, в достаточной мере самобытна и ингтригующа.

И мир, в котором разворачивается действие, не выглядит картонным. И герои – личности неординарные, способные на необычные поступки и сильные эмоции. И сюжет достаточно увлекательный и нетривиальный. Что еще надо любительницам романтического фэнтези, чтобы провести хороший вечер за чтением романа?

В первой книге – «Опасный выход» – больше динамики. Главная героиня спасает жизнь воину-дроу и в его компании покидает мрачные пещеры, прорываясь к выходу из подземелья с боем. Совместное уничтожение местных монстров и путешествие в столицу империи дроу в составе одного отряда сближает экстравагантную пару: дроу и человечки, пробуждая взаимный интерес между мужчиной и женщиной.

«Ловушки для чужестранки» – вторая книга в серии, тоже насыщена событиями, но теперь это не столько сражения (хотя их и предостаточно в книге), сколько интриги темноэльфийского двора, политические расклады в котором весьма специфичны. Любовные же отношения развиваются, как им и положено, по нарастающей: от взаимной симпатии до предложения чиама (читай, руки и сердца), вопреки всем преградам.

Хотя не все точки над «и» расставлены в дилогии и в полотне повествования еще есть белые пятна, избавление от которых сулит появление на свет третьей части истории, читать этот любовно-фантастический роман можно смело – хэппи-энд в привычном понимании слова уже состоялся, и это не может не радовать заинтересованных читательниц.

Обратите внимание: мир, придуманный автором, описывается очень детально . С одной стороны, это просто отлично – чем больше мы узнаем о новом окружении героини, тем сильнее погружаемся в царящую вокруг атмосферу, легче воображаем себе небывалые картины чужого мира, быстрее разгадываем подбрасываемые автором загадки.

С другой стороны, кому-то необходимость заглядывать в Глоссарий, чтобы разобраться в хитросплетениях местных реалий, может показаться обременительной, авторский слог – перенасыщенным лишними описаниями и непонятными конструкциями, а объем произведения – неоправданно большим.

Рекомендации: читать эту историю стоит тем, кого манит путешествие в другой, магический мир, на наш совершенно не похожий, и не отпугивает возможность столкнуться в этом вояже с чем-то загадочным и неопознаваемым.

Впрочем, любительницам романтического фэнтез и, тоже стоит приняться за чтение «Темных сестер». Любовная линия органично вплетена автором в канву повествования и способна пробудить интерес.

Похожие произведения: захватывающее путешествие по просторам иного мира в компании темных эльфов совершает и героиня другой серии книг про попаданку – У этой девушки тоже, как и у Лиссэ, есть особые способности и масса сюрпризов, которые она готова преподнести своим врагам.

Увлекательный сюжет и присутствие юмора в книгах принесли широкую популярность автору и ее творению.

Темные сестры. Опасный Выход Лана Рисова

(Пока оценок нет)

Название: Темные сестры. Опасный Выход

О книге «Темные сестры. Опасный Выход» Лана Рисова

Что делать, если в одночасье жизнь круто изменилась? А новый мир не торопится распахивать объятия? Более того, он всячески старается избавиться от твоего в нем присутствия. Конкретного рецепта нет, но можно попробовать научиться плести, найти верного друга и заручиться поддержкой хассура – лучшего воина здешней Ойкумены. А еще попытаться найти дорогу домой. Главное – по дороге не влюбиться.

На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно или читать онлайн книгу «Темные сестры. Опасный Выход» Лана Рисова в форматах epub, fb2, txt, rtf. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Что делать, если в одночасье жизнь круто изменилась? А новый мир не торопится распахивать объятия? Более того, он всячески старается избавиться от твоего в нем присутствия. Конкретного рецепта нет, но можно попробовать научиться плести, найти верного друга и заручиться поддержкой хассура – лучшего воина здешней Ойкумены. А еще попытаться найти дорогу домой. Главное – по дороге не влюбиться.

Из серии: Темные сестры

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Темные сестры. Опасный Выход (Лана Рисова, 2014) предоставлен нашим книжным партнёром - компанией ЛитРес .

Любопытствующая

Делайте все, что полагаете подобающим!

Лиссанайя

Шакры мягко мигнули и сменили свое свечение, возвещая о том, что наступил вечер. Нежный аромат чайной розы разлился в воздухе, смешался с моим дыханием и заструился по молчаливым каменным комнатам.

Я медленно открыла глаза. Еще один день без учителя прошел абсолютно тихо и спокойно. Непривычно тихо и спокойно. Никогда бы не подумала, что тоску по дому сможет заглушить что-либо еще – тоска по Мастеру. Что я готова отдать все, лишь бы повернуть время вспять, променять на учителя даже свое возвращение на Землю. Но все лишь суета! Напрасно я вслушивалась в тишину пещер, стараясь услышать шуршащую походку старого доргаарда, увидеть шутливое многоцветное недовольство его льйини и тщательно скрываемую привязанность к несносной талантливой девчонке, ставшей за долгие месяцы такой родной.

С силой выдохнув воздух через крепко сжатые зубы и стараясь не раскиснуть, я решила прервать очередную неудавшуюся медитацию и нарочито бодро соскочила на ноги. Рюш робко выглянул из темного проема соседней комнаты и, убедившись, что я полностью контролирую ситуацию, засеменил ко мне.

– Бедный мой, бояка! – запричитала я, поднимая его в сложенных ковшиком ладонях и сажая на плечо. – Натерпелся! Обещаю, что впредь буду вести себя хорошо.

Паучок с сомнением покосился на меня всеми восемью глазками, но с плеча не ушел. Пару дней назад во время медитации – хорошо, что проходила она в малом учебном зале, – я впала в бешенство и разнесла там все в пух и прах. Теперь вместо малого и среднего залов у меня появился еще один большой. Рюша тогда спасла только его способность развивать сумасшедшую скорость, при которой он походил на хвост падающей кометы.

Как это ни странно, но мне значительно полегчало. В основном этому способствовало чувство вины и стыд за всплеск неконтролируемых эмоций и плетений. Мастер был бы очень недоволен, малый зал был одним из его любимых.

Я взъерошила синий мех Рюша и, захватив миску с теплой водой и мочалкой, направилась к моей бывшей комнатке, по пути подкинув в огонь еще одну ногу гашара, когда-то давно, еще в начале здешней жизни я приняла такую же за ветку. Сама я обитала в новом жилище, которое представляло собой отдельные однокомнатные апартаменты с холлом, спальней и ванной с небольшой купелью, вода в которую поступала из теплого минерального источника и была проточной. Его обустройство я закончила относительно недавно, когда мастерство моего плетения позволило мне преобразовывать камень и некоторые другие вещи. Двери и необходимую мебель делала руками из стволов гигантских подземных лишайников, легких, как пробковое дерево, но гораздо более прочных. Иногда помогала себе рисунком, что Мастер всячески поощрял, но велел не увлекаться ввиду того, что такие плетения очень зависели от обстоятельств, как, например, человеческая магия. Гостевых комнат, естественно, у нас не водилось, поэтому раненый хассур был размещен в кладовой.

Войдя в комнату, я включила свет. На самом деле шакры уже почти уснули, но очень просто было регулировать интенсивность их свечения, кое-что подправив в их ощущении времени.

Остроухий неподвижно лежал на постели, можно было подумать, что он мертв, настолько застывшей была его поза, но бисеринки пота на висках и слабое биение жилки на шее говорили об обратном.

Опять жар, я озадаченно нахмурилась. То ли это говорит о сопротивляемости организма всяким инфекциям и выздоровлении, то ли об ухудшении его состояния. К своему огромному сожалению, в медицине я ничегошеньки не понимала. Хорошо хоть художникам преподавали пластическую анатомию, благодаря этим знаниям, интуиции и, конечно, последнему подарку учителя, мне удалось собрать это тело по кусочкам. Сейчас на теле почти не осталось шрамов, регенерация внешних и внутренних повреждений заканчивалась, но в течение всего процесса выздоровления шла борьба за его душу. В этом я всецело полагалась на Мастера, хотя не оставляла и собственных попыток дозваться до блуждающего на границе Серых пределов сознания и уговорить его вернуться. В случае если мне это не удастся, вся предыдущая колоссальная работа окажется напрасной. Эльф останется в коме, и, стоит отпустить щиты, ему конец.

Когда размышления принимали такой ход, на меня наваливалось страшное оцепенение. Я ведь не только не смогу сама добраться до здешних поселений, но элементарно останусь одна! А как же хотелось с кем-то поговорить! Все эти нескончаемые месяцы, несмотря на колоссальную занятость, мне безумно не хватало общения. Самого банального разговора, беседы, шуток, компании, в конце концов!

Я обтерла тело хассура губкой. Сменив воду, помыла успевшие отрасти почти с ладонь черно-графитовые волосы и тихо гладила их, слегка взъерошивая. Отчасти не только для того, чтобы они высохли, а потому, что мне нравилось покалывание, возникавшее каждый раз, когда я их касалась. Грозное оружие воина пока еще не восстановилось.

Обновив силовые льйини, отвечающие за питание и отведение из организма продуктов жизнедеятельности, я откинулась в кресле, любуясь результатом проделанной работы. Ну ладно, буду откровенна с собой: не столько результатами, сколько самим пациентом. А полюбоваться было чем! Не думайте, ничего непотребного я не имею в виду! Если уж на то пошло, то это вот тело я знала вплоть до последней косточки, сустава, мышцы и Сестры знают чего еще.

Эльф был чертовски красив и великолепно сложен. Отличное жилистое тело с прекрасными пропорциями и развитой мускулатурой, удивительным лиловым цветом кожи и немалым ростом производило ошеломляющее впечатление и в расслабленном состоянии напоминало хищника на отдыхе. Расслабленного, но далеко не слабого. Черты лица были изящны, но не слащавы, очень четко очерчены, но не резки. Возможно, сейчас он имел вид чересчур изможденный и бледный, но я знала, что это временно.

Скулы чуть расширены, подбородок не острый, а скорее какой-то упрямый, совершенно гладкий. Надо же! И эта басня оказалась правдой, как и остальные про растительность на теле у эльфов. Смоляные дуги бровей были очень выразительны, как и потрясающей длины, загибавшиеся к ним пушистые ресницы. Мне бы такие – никакая тушь не нужна! Глаза были изумительного фиалкового цвета, но это зрелище я предпочла бы забыть, ведь смотрела в них через порванные веки. Увидеть бы их в обрамлении ресниц!

Я заулыбалась, гордясь собой, как какой-нибудь пластический хирург удачной операцией. Жаль только, упрямый шрам, пересекающий левую бровь, не хотел регенерировать. Он, скорее всего, был старым, полученным еще до обвала, и раньше сильно портил лицо воина, но я с упрямством за него взялась. Пыхтела несколько часов, но он не поддавался. Тогда пришлось прибегнуть к старому приему – рисованию. Тщательно выполненный мной рисунок был нещадно подвержен дальнейшей рихтовке ластиком. Ожидаемого чуда не произошло – шрам категорически отказывался исчезать, но стало значительно лучше – он пропал со скулы и века, восстановилась форма брови, и полностью появился глаз, до этого явно открывавшийся только на две трети. От страшного рубца осталась лишь легкая белесая безволосая полоска.

Теперь я как в зеркало смотрела – такой же белый росчерк красовался у меня над правым глазом. За автопортрет сесть было как-то недосуг, а зеркала было всего два: одно, в пудренице, валялось в рюкзаке – его я редко доставала, а вторым служил блестящий подкрылок земляной коровы – мирного тучного снорга, обитающего в больших пещерах. Он был натянут на стене в холле вскоре после того, как я основательно взялась за обустройство жилых пещер. Учителю не особенно нужен был комфорт, но он не возражал, лишь бы я была при деле. В это большущее, в полный рост зеркало я смотрелась, только когда покидала пещеры – откуда-то появилось такое суеверие, чтобы обязательно вернуться невредимыми.

– Ты нужен мне, воин, – проговорила я, наклоняясь к остроконечному уху с нечеловеческой формой раковины, – прошу, вернись! Твое время не пришло!

Я взяла его за руку и продолжила свое взывание на всех языках, которые только знала: русском, английском, льйина квелли, доргаадише, и, конечно, темном наречии. Иногда, правда, увлекалась и переходила на универсальный матерный. Мастер его не преподавал, но частенько на нем думал, так что здесь я скорее самоучка.

Так я проводила вечера уже в течение полутора недель, а мой пациент и не думал возвращаться на этот свет, видимо, ему была по душе монохромность. Как частенько бывало, сон сморил меня прямо в кресле, и я, уютно свернувшись калачиком, крепко уснула.

Кирсаш

Туман, клубившийся у ног, согласно завихрился. Я давно потерял счет времени, казалось, что прошла вечность с момента, как я оказался здесь. Вокруг простиралась серая каменистая пустошь. Однообразный пейзаж тянулся до горизонта по трем сторонам света, такого же однородно светлого, но не солнечного, и лишь впереди стояла стена дымчато-серого тумана, настолько плотного, что заглянуть туда не представлялось возможным.

На самом деле я догадывался, что это за место, потому что бывал здесь не раз, но никогда туман не подбирался так близко. Было известно, что нельзя приближаться к этому густому облаку из душ, но меня охватила странная апатия, не позволяющая двинуться от подползающих все ближе белесых языков. Видно, дела мои были совсем плохи, а опытный целитель-проводник все не появлялся. Самому мне, похоже, из такой глуши не выбраться.

Нужно хотя бы попытаться пошевелить рукой, пальцем, фалангой, наконец. Ффф!! Без толку! А что, если наоборот… ГОЛОС! А если сосредоточиться на голосе? Приятном женском голосе с мягким тембром, говорившем на разных языках, то незнакомых мне, то вполне узнаваемых, а порой выдающем такие перлы, что, если бы я мог, почувствовал бы, как наливаются жаром уши. Я отрешился от всего, оставив только этот ГОЛОС! Слух, единственное доступное мне чувство, не подвел, и путаные фразы на разных языках звучали теперь отовсюду.

И тут я впервые что-то почувствовал. Мое тело оторвалось от земли и понеслось прочь от тумана с бешеной скоростью: мир вокруг слился в серую ленту, голос пропал, но возникли другие, плачущие, зовущие вернуться обратно к туману, присоединиться к ним. Чуть позже пропали и они, ленты завертелись вокруг меня спиралями, свет померк, чтобы вернуться вновь.

Я открыл глаза. Каменный потолок был освещен мягким голубоватым светом раннего утра. Шакры готовились к встрече своего подземного дня. Тела я почти не ощущал, но, сконцентрировавшись, все-таки что-то почувствовал. Я лежал на чем-то ровном, в меру жестком. Ни жара, ни холода не испытывал. Через несколько минут удалось собрать пальцы в кулак, что вымотало страшно, но я не сдавался до тех пор, пока у меня не получилось. Так, вроде не связан, значит, не пленник – никто в здравом уме не оставит хассура без кандалов, если хочет удержать его в плену. Пока, кроме потолка, ничего увидеть не удавалось. Я скосил глаза на ближайшую стену с нишами, уставленными шакрами и какими-то горшками. Шара-ла! Это какая-то кладовая, а не тюрьма.

Я мысленно оцепенел. Откуда взяться такому прекрасному обзору слева? После некоторых манипуляций с морганием, вращением глаз и прочим понял, что глаз открывается полностью. Это было удивительное и совершенно забытое ощущение – нормально смотреть двумя глазами. Надо поскорее выяснить: где я и что со мной было?!

Задумавшись, выудил из памяти последние воспоминания и скривился, положительные эмоции были снесены волнами ярости, усталости и боли. Боли просто одуряющей. А последняя мысль, пришедшая в голову в грохоте рушившихся сводов, – о прекрасном погребении, обеспеченном мне оставшимся плетуном второго тридецима Дитрактового Дома. Неплохо продуманный план, баснословные траты, прекрасно осуществленное убийство и роковая случайность. А что же еще может быть причиной того, что я еще жив… или уже жив. Мои враги продумали все, но не внесли поправку на форс-мажор, за что и поплатятся.

Я хищно улыбнулся, в игре, начатой дитрактами, ставки взлетели до макушек гор. Значит, по их данным, я мертв, прекрасно! Поиграем! Не мешало бы только выяснить, почему я не оправдал их ожиданий. Последние воспоминания потянули за собой предшествующие события: безумную гонку по тоннелям, короткие яростные схватки с хассурами, один убитый плетун. Есть чем гордиться! Но два тридецима – это слишком даже для меня! Один в полном составе воссоединился со своим плетуном в Серых пределах, а неполный второй все-таки достал меня, уставшего после четырех дней погони без сна и отдыха.

И все же высока была вероятность моей победы, если бы не их замыкающий и если бы я не устал. Грудь помнила холод лезвий трех гитачи, проникающих сквозь прорехи в хирше, а разум продолжал холодно отмечать наличие яда на лезвиях, ввиду мгновенного онемения краев ран. И, судя по противникам, это был фатташи. Дальше сквозь круги боли – воздетые руки плетуна, грохот камней и забытье, пришедшее следом.

Дав отдохнуть телу во время воспоминаний о своей знаменательной кончине, я снова продолжил попытки обрести подвижность – получалось из рук вон плохо. Тело было каким-то чужим, непослушным. Но после некоторых усилий мне удалось повернуть голову набок. Когда успокоились хороводы темных кругов под веками и мир перестал ускользать, я открыл глаза.

Меньше всего я ожидал увидеть картину, представшую перед восстановившимся зрением. Сначала мне даже подумалось, что я сплю, настолько нереально все выглядело. Но видение и не думало пропадать, мало того, оно положило руку под щеку и засопело себе дальше.

На расстоянии вытянутой руки от моего ложа в маленьком кресле устроилась странная белокожая девушка, почти девочка. Сначала я принял ее за элуэйя, но быстро понял, что черты ее лица были скорее человеческими, нежели принадлежали нашим светлым родичам. Да и поразительно белый цвет волос вместе с кожей, спорившей с белизной горных пиков, полностью опровергал сходство. Это действительно была человечка, но такой экзотической внешности я ни разу не встречал. Может, полукровка? Спохватившись, взглянул на ауру и присвистнул – ничего подобного в жизни не видел! Льйи Тайги девушки была совершенно не похожа ни на один из видов, населяющих Айрос: белоснежная, как и оболочка хозяйки, она тем не менее отливала всеми возможными цветами и оттенками. Сосредоточиться на каком-то одном не представлялось возможным, и я вернул обычное зрение, краем глаза отметив щупы, идущие от человечки ко мне. Судя по их виду, они носили восстанавливающую и питательную функцию.

Вот и таинственный целитель. Уж не ее ли голос я слышал в преддверье Пределов? Погрузившись в изучение ауры, я не сразу заметил, что одета она была в синий шарсай из безумно дорогой ткани, но очень простого покроя. Из бокового разреза торчала острая коленка подложенной под себя ноги. Наручи были только на запястьях, без перехода на кисти, и я машинально сместил взгляд снова на лицо. Бывшее еще секунду назад безмятежным выражение сменилось каким-то отрешенно растерянным. Девушка нахмурилась, заметалась во сне. Горькие складки залегли в уголках рта, с губ сорвался тяжелый выдох-стон. И тут из-за ее спины на плечо выполз кагарш, рукоклешнями перебирая синий мех на туловище над глазами.

Мир для меня замер. Убить, встать, защитить, предупредить, в конце концов, сделать хоть что-нибудь! Сотни мыслей-действий за одно мгновение, и никакого результата. Ни одного звука из застывшего в судороге ужаса горла. Только рука крепко сжалась в кулак, и отросшие ногти впились в ладонь, не причиняя боли.

Кагарш же, бросив на меня изучающий взгляд, переместился на плечо и по руке подполз к лицу человечки, находящейся во власти кошмара. Его маленькие лапки мягко и, я готов поклясться, заботливо забегали по ее щеке. Девушка вздрогнула и пришла в себя. Не поднимая век, она провела рукой по глазам, прогоняя остатки сна и, нежно обняв паука, притянула его ближе к себе, отчего он пискнул и скрылся под подбородком. Короткая фраза на тягучем языке, расцвеченная цветами благодарности, и тиски ужаса отпускают мое и без того неподвижное тело, сменяясь безмерным изумлением. Прирученный кагарш! Да старые плетуны Академии язык бы проглотили, только узнав о такой возможности!

Через мгновение я потерял нить мысли, потому что утонул в нефрите распахнувшихся глаз и буйстве сменяющих друг друга эмоций. Изумление, недоверие, радость, смущение, надежда, робость мелькали с такой сумасшедшей скоростью, сменяя друг друга, толкаясь и возвращаясь снова, что я даже задохнулся. Удивительного, непередаваемого оттенка блестящие глаза тут же потемнели от беспокойства, а их хозяйка оказалась рядом со мной, положив одну руку мне на лоб, вторую на грудь в районе сердца. Ее ладони были мягкими и слегка прохладными, я старался не думать о том, что они обнажены больше, чем того требовало приличие, и сосредоточился на действиях человечки. Произведенная диагностика явно удовлетворила ее, и она с немного растерянным видом, слегка замешкавшись, вернулась в кресло.

Наши глаза снова встретились, но теперь я не мог читать ее, легкая серая вуаль накрыла льйини и не давала разобрать охватившие целительницу эмоции. Она, не скрываясь, изучала меня, довольно долго всматриваясь в глаза и разглядывая лицо, рука ее при этом машинально гладила кагарша, устроившегося у нее на коленях. А когда она наконец заговорила, я понял, что это еще не все сюрпризы, которые может преподнести это странное существо, внешне так похожее на человека.

– Приветствую тебя, хассуэре, в моем доме. Надеюсь, ты простишь приютившей тебя все действия, совершенные за время твоего отсутствия в пределах мира, потому как проделаны они были с благими намерениями?

Ее голос чуть дрожал от сдерживаемого волнения, но фраза была сказана на безупречном высоком темном – языке, на котором говорили правящие Дома, а так говорили, возможно, только старейшины ближнего круга.

Придя в себя, я медленно закрыл глаза, отвечая утвердительно на ее вопрос, и еще раз, приветствуя ее саму.

– Меня зовут Лиссанайя. А еще – Нишасса. Это прозвище – Игрунья со смертью – дал мне учитель. Я взяла на себя смелость позаботиться о твоем… кхм… теле, пока дух блуждал в Преддверье. Рада твоему возвращению. Позволь представить своего друга. – Она приподняла кагарша на ладонях, чтобы мы с ним лучше видели друг друга. – Его зовут Рюш, и он не причинит тебе зла.

А вот я бы не был так уверен в этом. Видимо, она прочла это в моих льйини и порывисто воскликнула:

– Когда воин узнает обстоятельства, он отбросит всякие сомнения.

Было видно, что, хоть она и прекрасно владела языком, церемонное построение фраз давалось ей с трудом. Я недовольно поморщился, насколько мне это позволяла мимика – сам терпеть не могу церемонии, а уж в таких обстоятельствах и подавно. Способность двигаться все не возвращалась, с трудом удалось прогнать мысль о парализации или сломанном позвоночнике. Тут же, словно отвечая моим мыслям, по телу заструились льйини силы, возвращая слабую чувствительность конечностям. Я смог повернуть голову обратно и даже подтянуть руку к груди.

– С твоим телом все в порядке, хассуэре. Просто ты давно пребывал без движения, вот оно и не желает слушаться. Также требуется восстановить силовые льйини, что невозможно было сделать, пока ты находился без сознания, – услышал я голос Лиссанайи. – Сейчас я немного подтяну тебе льйини извне, чтобы ты мог поесть, но потом придется восстанавливаться самому. Я помогу тебе сесть.

Она склонилась надо мной, просунув одну руку под шею и плечи, приподняла меня от ложа, второй рукой положила дополнительные подушки из ниш в стене. Я попытался было помочь ей, облокотясь на руки, но они позорно подогнулись, отказываясь нести вес тела. Девушка натужно крякнула, подтягивая меня выше и устраивая в полусидячем положении. Подтянула легкое покрывало, похоже, ее абсолютно не смущала моя нагота, и провела рукой по моим волосам, убирая их со лба.

Даже если бы я мог, не успел бы остановить это. Несмотря на слабость тела, защита никуда не делась, и сейчас я чувствовал, как мощные разряды аккумулируются на кончиках волос и срываются на ладони человечки, а у меня не было никаких сил сдержать эту навязчивую защиту.

Но увидеть обугленный труп мне не пришлось, потому что совершенно ничего не произошло – Лиссанайя еще несколько раз провела по волосам, располагая их по подушкам. Легкая, немного грустная улыбка скользнула по ее губам, как будто ей нравилось то, что она чувствует.

Конец ознакомительного фрагмента.